Автор: Есть решения, которые не только определяют нашу жизнь на годы вперёд, но и порождают неизбежную необходимость принимать новые и часто очень нелёгкие решения для того, чтобы разобраться с последствиями того, самого первого решения. Выбор ЭКО, безусловно, одно из таких решений. Наша отважная героиня искренне рассказала о медицинских последствиях ЭКО, которые ей пришлось лечить, и о полученной ею психологической травме, на исцеление которой ушло даже больше времени, чем на восстановление физического здоровья. Казалось бы, на этом тему можно закрыть. Но нет… Существует ещё один аспект технологии ЭКО, о котором абсолютному большинству неспециалистов известно ещё меньше, чем обо всём остальном, но который создаёт колоссальную этическую и духовную проблему. Этот аспект – судьба тех эмбрионов, которые начали своё развитие в результате оплодотворения вне тела матери, но не были «подсажены» в материнское лоно, чтобы там пройти и завершить тот этап развития, который заканчивается рождением, выходом во внешний мир. Технология ЭКО предполагает, что только часть эмбрионов, т.е. человеческих существ на самой ранней стадии развития, подсаживается в материнское лоно и получает шанс развиваться до рождения. А что же происходит с остальными? Слово нашей героине.
«Что делать с оставшимися эмбрионами?» — этот вопрос я задавала себе, своей семье и врачу ещё на стадии принятия решения о проведении ЭКО. Ответом семьи было: «Сначала одного роди, а дальше будем решать». Ответ врачей, хотя и более наукообразный по форме, был тем же по сути: «Вы можете заморозить «хорошие» эмбрионы на какой угодно срок, пока не примете решение, что с ними делать. Ваша цель на сегодня – ребёнок, а Вы загружаете себе голову лишними переживаниями». Для себя я на тот момент уже приняла решение сохранить все эмбрионы, которые будут жизнеспособными. Максимальное количество из них я хотела выносить и родить сама. Тогда я думала о трёх. Если бы эмбрионов получилось больше или у меня не было бы возможности или желания самой их выносить и родить, я планировала прибегнуть к услугам суррогатных матерей.
Я понимала, что эмбрионы – это тоже ответственность, это уже зачатые дети, которым нужны только предусмотренные природой условия, чтобы они могли развиваться дальше, поэтому предлагаемая технологией ЭКО утилизация «лишних» эмбрионов была для меня неприемлемой изначально. Я оценила финансовые возможности нашей семьи, убедилась в том, что у меня всё под контролем, что мы сможем оплатить все расходы на хранение эмбрионов в клинике и, если потребуется, суррогатное материнство. Более того, я получила квалифицированную юридическую консультацию и понимала все риски суррогатного материнства в нашей стране.
Я понимала, что с точки зрения учения Католической Церкви я совершаю грех против Бога-творца и против человеческой жизни, и что один грех, ЭКО, может потянуть за собой другой – суррогатное материнство. Я искала ответы в Православной Церкви, изучала проект документа «Отношение РПЦ к ЭКО» и споры вокруг него. В интернете много информации об этом. Я знала, что к этой процедуре прибегают не только те, кто верит в науку, но и верующие разных конфессий. Чтобы успокоить совесть я выстроила моральное оправдание себя на том, что «все это делают», что я дам новую жизнь и точно не буду утилизировать оставшиеся эмбрионы.
Как оказалось, у Бога были свои планы по поводу моих решений и оправданий: реальность оказалась такова, что мне пришлось принять иное решение.
Как я уже упоминала, беременность у меня не наступила – подсаженный эмбрион не прижился. Остальные три эмбриона оставались замороженными. А когда стало понятно, что попытка не удалась, мы с семьей стали обсуждать вопрос о том, что делать дальше: предпринять следующую попытку мне самой или искать суррогатную мать.
Услуги суррогатного материнства «под ключ» стоили на тот момент от 2 400 000 за одного ребёнка до 3 600 000 за двойню. В регионах можно было дешевле найти. Как оказалось, это целый бизнес, который преподносится как «цивилизованный»: существуют специальные «фермы мамочек», где женщины всю беременность живут, как в санатории, на полном обеспечении и с медицинским обслуживанием. Существуют критерии отбора женщин в эту программу, разработаны условия контрактов, которые они подписывают, и которые регулируют их взаимодействие с семьями и всё прочее: консультации, расчеты, юридические вопросы. Я собирала всю эту информацию о суррогатном материнстве и усиленно работала, чтобы откладывать деньги, которые потребуются, если мы решим этой «услугой» воспользоваться. Это была цель, которая давала надежду и придавала мне сил. Я видела в этом свою «страховку». Через пару лет, когда здоровье восстановилось, а в мире немного улеглись страсти с пандемией, я стала задумываться о второй попытке. Я сильно сомневалась, надо ли мне это, но как на автомате прошла 4 подготовки по анализам. И каждый раз в последний момент что-то срывалось.
Надо сказать, что и внешние обстоятельства изменились: поменялась экономическая ситуация в стране, и это повлияло на работу мужа. Но, главное, наши с мужем отношения изменились. Мой репродуктолог начал мне звонить, убеждая: «Давайте эти 3 быстро подсадим. А не получится, так вы же восстановились, можно по второму кругу ЭКО запустить: новые эмбрионы вырастим». Меня это смутило: «Почему он так настаивает?». Но я решила больше не торопиться. Мы продолжали платить клинике за хранение эмбрионов, оставаясь в подвешенном состоянии. Меня это тяготило.
И однажды на исповеди я упомянула, что проходила процедуру ЭКО, и что у меня осталось три эмбриона, замороженных на 5-м дне развития. С точки зрения Католической Церкви – это три души, которые находятся в заточении, потому что 5-дневный эмбрион – это человек на пятый день своего развития с момента оплодотворения яйцеклетки. Врачи же убеждают пациенток, что это не ребёнок, а всего лишь очередная «попытка», что человеком эмбрион станет только внутри женщины, когда прикрепится к матке. Значит, если эмбрион не прижился, то это не потеря ребёнка, а потеря «попытки». Очень удобная для индустрии ЭКО точка зрения!
Я колебалась между этими подходами. Точка зрения врачей предлагала мне оправдание и позволяла откладывать принятие трудного решения, а значит и принятие своей ответственности за него. Точка зрения Церкви мои действия осуждала и предполагала, что я должна незамедлительно принять решение о дальнейшей судьбе этих зачатых и остановленных в развитии детей. Мы со священником много обсуждали, спорили, искали пути выхода из тупика, в котором я себя чувствовала, искали правильное решение, как отпустить эти души, не убивая их. Теоретически вариантов было три: первый – самой повторить попытку выносить их, второй – передать их медицинскому центру для донорства под их ответственность, третий – напрямую отдать в семью как донорский эмбрион бесплатно, в качестве благотворительности.
Одному Богу известно, какая сумятица творилась тогда в моего голове и в моём сердце: на карту было поставлено столько надежд, усилий, здоровья, труда, превращённого в деньги, которыми всё это оплачивалось. Конечно, самым простым казалось продолжать держать их в замороженном состоянии. Это создавало успокаивающее ощущение стабильности и контроля над ситуацией, но это был тупик…
Я написала заявление, чтобы мне выдали мой протокол «Культивирования ооцитов и эмбрионов», а пока его готовили, обзванивала самые разрекламированные центры ЭКО, чтобы узнать, смогу ли я передать эмбрионы для донорства. В клинике, где я делала ЭКО, отказались от принятия эмбрионов, заявив: «Мы таким не занимаемся. Либо забирайте в другой центр, либо пишите заявление на утилизацию».
В другом центре консультант подробно рассказала мне о «состоянии рынка донорских эмбрионов». Вдумайтесь в эту формулировку: «состояние рынка донорских эмбрионов»! По её сведениям, все банки донорских эмбрионов в нашем городе заполнены, её центр тоже не сможет взять мои эмбрионы: «Даже если они очень высокого качества». Такое «перепроизводство» вызвано тем, что не только наши граждане, но и иностранцы активно пользовались услугами ЭКО в нашей стране, в том числе, покупая донорские эмбрионы. Но пандемия Covid-19 остановила этот бизнес, и теперь медицинские центры несут убытки по хранению эмбрионов, которые им некуда девать. Вот так, моя проблема приобрела в устах специалиста чисто коммерческое звучание.
Репродуктологи, у которых я делала ЭКО, сказали мне, что качество моих эмбрионов хорошее, поэтому мы их и хранили. Но слова консультанта из другого центра меня задели, и я решила получить независимое заключение, и консультант тут же согласилась его дать. В протоколе, который я получила из своей клиники и переслала ей, было указано количество забранных яйцеклеток, метод и сроки оплодотворения, наблюдения за развитием эмбрионов со 2-го по 5-й день и «категория качества», присвоенная каждому эмбриону. Цифрами от 1 до 6 обозначается стадия развития эмбриона, а латинскими буквами А, В или С – качество самого зародыша и его трофобласта. Теперь я знаю, что эмбрионы «отличного качества» кодируются как 3АА, «хорошего» — как 3-6 АВ, 3-6 ВА или 1-2 АА.
Не хочу вдаваться в дополнительные подробности. Меня коробит идея классифицировать людей, пусть ещё только начавших своё развитие, по «качеству», и ещё больше — то, что делается это, в том числе, и по чисто коммерческим причинам. Когда это осознаёшь, понимаешь, что фантастические антиутопии, где людей разводят, как племенной скот, совсем не так далеки от реальности, как может показаться. Репродуктологи и эмбриологи классифицируют эмбрионы по качеству: сортировка, клеймо, отбраковка, утилизация…
Вердикт независимого специалиста был такой: «Эмбрионы низкого качества, с очень маленьким шансом на благоприятное развитие, скорее всего они не переживут разморозку». По нынешним стандартам такие эмбрионы во многих клиниках отбраковывают сразу, а если они переживают разморозку и подсадку в матку женщины, то не доживают и до третьего месяца беременности.
Когда мне подтвердили эту информацию, мой мир рухнул окончательно и в один момент. Я сидела на полу и рыдала, понимая, что все эти годы я сохраняла не эмбрионы, а иллюзию, что своими душевными и физическими силами я питала не свою надежду, а чей-то не совсем честный бизнес.
Мы можем прогнозировать, планировать, рассчитывать, перестраховываться, но жизнь не подчиняется нашим расчётам и ставит всё на свои места. И меня она поставила перед таким вариантом выбора, которого я всеми силами старалась избежать: при каком выборе совесть будет чище? «Пропустить» через свой организм ещё три подсадки, зная, что шансов на благоприятный исход практически нет, и зная, как снова пострадает моё здоровье? Передать эмбрионы в подарок семье, у которой нет денег на донорский эмбрион, но заранее предупредить о рисках? Написать заявление на утилизацию?
Я была не готова снова рисковать своим здоровьем. И, пройдя тот путь, который прошла, я не могла дать ложную надежду другой женщине, подвергая её здоровье такому риску, на который и сама была не готова. Формально на мне не было бы греха убийства, но всё-таки в этом было бы лукавство с привкусом предательства. Поэтому я выбрала третий вариант, который сочла самым честным, взяв на душу вероятный грех убийства. Приняв это решение, я даже почувствовала облегчение от понимания, что поступить по-другому не могу.
И в этой истории, наконец, была поставлена точка. Технически это произошло так: их достали из холодильника и оставили на лабораторном столе… 0,1 — 0,2 мм… … … …
Я была подавлена и одновременно озлоблена: на врача, на клинику, на себя, на ситуацию в семье, которая привела меня к ЭКО.
У меня было два пути: мстить и судиться с клиникой или смириться и отпустить. Я уже упоминала, что участие в «Винограднике Рахили» помогло мне проработать и закрыть эту часть моей жизни. Грамотно выстроенный духовно и психологически групповой процесс, помогающий открыться исцеляющей благодати Христа, дал мне возможность поговорить с Богом, услышать Его ответ, отпустить прошлое и задуматься о будущем. Погода в эти дни удивительно резонировала с моим состоянием: когда я ехала на реколлекции, с серого неба валил мокрый снег, а под ногами чавкало, а когда через два дня мы закончили и разъезжались по домам, вышло солнце и под ногами был подсыхающий чистый тротуар.
Вместо заключения
Я описала свой реальный, прожитый опыт. Это далось мне нелегко: пока я рассказывала, писала и переписывала свои тексты, а потом перечитывала сделанные редактором правки, слёзы проливались снова и снова. Я сделала это для того, чтобы у женщин, которые думают об ЭКО, была не только сияющая реклама, но и альтернативное мнение. Ведь рекламу медицинских центров, которые зарабатывают на ЭКО, трудно назвать нелицеприятной, и те отзывы, которые появляются на их интернет-страницах, они имеют возможность редактировать и удалять.
Желание женщины иметь ребенка исключительно заряжено эмоционально. И это естественно. Эмоции – это наша сила, они дают нам энергию для полной жизни. Но эмоции – это наша слабость, когда они овладевают нами, и мы теряем способность трезво мыслить и принимать рациональные решения. Рассказывая о своём опыте, я бы хотела немного отрезвить и «приземлить» тех женщин, которые на сильных эмоциях, в страстном желании и в отчаянии от того, что не могут получить желаемое, доверяют божественный дар зачатия и рождения ребёнка технологии ЭКО, в котором пятидневный эмбрион не считается человеком и кодифицируется по «качеству», как коммерческий продукт. Сколько жизней должно погибнуть, чтобы родился один человек? Мы не знаем реальных критериев, по которым «отбраковываются» эмбрионы. Я не знаю, сколько и как отбраковали у меня, отобрав четыре.
Я не была готова к тем событиям, которые со мной произошли в связи с ЭКО и в ходе этого процесса. Если бы я знала, сколько я заплачу за свой грех, за свою ошибку, я бы выбрала другие пути. Я не стала бы «укреплять семью» таким способом. ЭКО – не палочка-выручалочка, не гарантия рождения ребёнка и не гарантия сохранения семьи. Заставив вас заплатить по полной программе деньгами, временем жизни, здоровьем, отношениями, оно может привести к обратному результату, потому что соблазняет перспективой добиться своего, не решая проблемы, препятствующей естественному зачатию ребёнка.
Когда стало понятно, что ЭКО провалилось, у меня было два пути: мстить или смириться. Но смириться – это не значит согласится с ролью жертвы и бездействовать. Я выбрала действовать: я описываю свой опыт, в надежде, что моя история поможет кому-то отказаться от ЭКО, искать и найти реальные методы лечения бесплодия и реальные методы укрепления семьи, поможет сохранить своё здоровье, время и семью.
«Предай Господу путь твой и уповай на Него, и Он совершит, и выведет, как свет, правду твою и справедливость твою, как полдень» (Пс 36:5-6).
Ольга Н.
Записала Наталья Проскурина, к.б.н.
Фото: Pinterest