Автор: C 3 по 6 июля в Москве прошла встреча исполнительного комитета Конференции старших настоятелей монашествующих европейских стран (UCESM). Её президент о. Джованни Пераджине, надавно получивший номинацию на пост епископа Албании, дал интервью CORSUM о задачах Конференции, об опыте сотрудничества монашествующих в Европе и о вызовах, с которыми сталкиваются институты посвященной жизни сегодня.
— Что такое UCESM? Какова её структура и задачи?
— UCESM — это Конференция старших настоятелей монашествующих европейских стран. Она была основа в 1981 году и сейчас в её состав входят 39 конференций настоятелей монашествующих из 29 стран Европы. При основании этой структуры основной замысел был способствовать объединению сил обществ посвященной Богу жизни в Европе. Наша задача — создать базу для встречи и общения разных реальностей монашеской жизни. И первое средство — это Генеральная Ассамблея, которая проходит раз в два года в разных частях Европы. Обычно стараемся сделать так, чтобы одна Ассамблея проходила в Восточной Европе, одна — в Западной.
Ещё одна наша задача — помощь в обмене информацией между конференциями разных стран. Эта работа координируется через секретариат, который располагается в Брюсселе.
— Сколько лет вы уже являетесь президентом UCESM?
— С 2012 года. Меня избрали на Генеральной Ассамблее 2012 года, которая проходила в Лурде, и переизбрали на второй срок на Ассамблее 2016 года в Риме. Я являюсь членом UCESM как председатель конференции старших настоятелей монашествующих Албании. Сам я итальянец, но уже почти 20 лет работаю в миссии в Албании.
— К какой Конгрегации вы принадлежите?
— Я принадлежу к Конгрегации регулярных клириков св. Павла, также известной как варнавиты.
— Я задаю этот вопрос, потому что сама идея UCESM хороша тем, что позволяет встретиться и плодотворно сотрудничать различным монашеским харизмам. Если этого не происходит, Конференция остаётся чисто формальной структурой. Поэтому я хотела бы спросить, как лично вам помогает харизма вашей Конгрегации в этой работе?
— Конечно, как я сказал раньше, UCESM существует именно для общности, для общения, и в первую очередь, для встречи различных харизм. В Конференции участвуют очень разные люди из разных харизм, и часто меняются, но несмотря на это, на Ассамблеях всегда чувствуется этот дух общности. Люди делятся своими радостями и трудностями и затем, возвращаясь в свои общины, стараются передать плоды встречи там, для обогащения их собственных харизм.
— Я часто слышу от монашествующих в России, что они нуждаются в более тесном сотрудничестве между собой, нуждаются в общении друг с другом, чтобы эти встречи продолжались, не ограничиваясь только тем, что предлагает CORSUM. Потому что в России есть довольно большие общины, а есть общины, состоящие из 1-2 человек, и они тяжело переживают такую изолированность. Не могли бы вы поделиться опытом Конференции монашествующих Албании? Существует ли эта проблема и как она решается у вас?
— Да, в Албании существует та же проблема. Конечно, мы понимаем, что есть разница в расстрояниях и размерах, но ситуация сходна с российской. Большинство монашествующих в Албании — это миссионеры, общины маленькие, состоящие по большей части из иностранцев, и они нуждаются в чем-то объединяющем их вместе с поместной Церковью.
— И как вы отвечаете на этот вызов?
— Не знаю, насколько это будет возможно у вас, но мы пробуем выработать различные формы межинституционной деятельности. Например, несколько Конгрегаций объединяются, чтобы вместе воспитывать своих «юниоров», то есть тех, кто продолжает формацию после первых обетов. Это эксперимент, но эксперимент необходимый, потому что только на практике мы можем увидеть, какие плоды это приносит. Или другой непростой проект — две разные Конгрегации пытаются вместе окормлять католическую школу.
— Раз уж мы заговорили о воспитании… Сегодня монашествующие в разных странах говорят о кризисе призваний. Мы наблюдаем его повсеместно. Но что случилось? Церковь та же, Христос тот же, мы так же вопитываем в вере наших детей. Откуда по вашему берётся этот кризис?
— Мы наблюдали, как развивался этот кризис. Начавшись в странах Северной Европы, он распространился на Западную, а теперь и на Восточную Европу, а ведь ещё 15-20 лет назад нам казалось, что нас это не коснется. Многие говорят, что корень проблемы лежит в секуляризме и материализме, но по-моему, в большей степени это последствие отдаления от Бога, того, что мы исключаем Его из нашей жизни. Но я считаю, мы не должны опускать руки и переживать из-за падения числа призваний. Это скорее вызов для нас, для тех, кто уже есть, чтобы работать не над количеством, а над качеством призваний. Если мы в состоянии передавать этот энтузиазм, эту любовь к Богу, это самое важное. Мы должны жить этой любовью к Богу и свидетельствовать о ней, вместо того, чтобы сокрушаться о кризисе призваний. Не количество, но качество!
— На фоне этого кризиса традиционного монашества мы в то же время видим рост числа разнообразных движений мирян, многие из которых предлагают те или иные формы посвященной жизни. То есть люди готовы жить посвященной жизнью в миру, обособленно, но не готовы идти в монастырь. По-моему, важно вновь открыть привлекательность этого пути. Поэтому вопрос к вам: что лично вам, для вашей веры, дал опыт братства, который вы переживаете в своей общине?
— Именно. Из этого роста числа движений мирян мы видим, что речь не идёт о кризисе призваний к посвященной жизни, но о кризисе его традиционной формы. Поэтому само по себе свидетельство посвященной жизни остается.
Для меня жизнь в общине — это всё. Я вступил в Конгрегацию благодаря тому, что я видел в моём приходе священников из этой общины, видел, как они проводят время вместе, общаются, шутят. Это привлекало меня. Община дала мне очень много в пути моего призвания.
В то же время нужно понимать, что современная молодёжь отличается от поколения молодёжи 20-30 лет назад, поэтому нужно серьёзно задуматься о том, как мы можем приблизить эти традиционные формы к реальному состоянию современной молодёжи, чтобы они могли увидеть привлекательность такой формы посвященной жизни. Потому что жизнь в общине — это одна из её фундаментальных черт. То же происходит и с семьей. Уклад семейной жизни сегодня изменился, но мы также обязаны искать новые формы, чтобы ответить на потребности очередных поколений.
— Вы сказали: «Для меня жизнь в общине — это всё». Сейчас Церковь призывает вас к новому служению, на посту епископа Албании, и это подразумевает, что вы отделяетесь от своей общины и следуете уже не за её харизмой, а напрямую за Святейшим Отцом. Вам не страшно? Что даёт вам надежду, чтобы начинать этот путь?
— Действительно, если что-то и пугает меня в эти первые недели после номинации (кроме новых проблем, с которыми мне придётся сталкиваться, как, например, нехватка духовенства и другие трудности поместной Церкви), то это именно общинная жизнь, которой мне будет очень не хватать и в чем я сильно нуждаюсь. Я стараюсь не зацикливаться на вопросе «как это будет». Всё-таки, если Господь призвал меня к этому служению, то Он даст и необходимые силы, и надежду, и возможности. Не таким образом, как это было раньше, но по-новому, в соответствии с новой формой жизни и служения.
Беседовала Анастасия Орлова
Читать полностью: CORSUM